Эксклюзивное интервью Джамиля Афет оглы Рзаева, главного врача Федерального центра нейрохирургии в Новосибирске.
Главный врач Джамиль Афетович Рзаев, окончивший Челябинский мединститут и освоивший нейрохирургию в Челябинской областной больнице, к моменту строительства Центра в Новосибирске работал в Петербургском НИИ травматологии и ортопедии им. Вредена в нейрохирургическом отделении. Предложение возглавить Центр было неожиданным, но, решил Рзаев, очень интересным. Приехал в Сибирь Джамиль Афетович, когда стройка была в полном разгаре, и заканчивать ее, а затем оформлять центр как юридическое лицо пришлось уже Рзаеву.
Челябинск, Петербург, Новосибирск – необычная «дорожная карта», а к нейрохирургии тоже шли таким извилистым путем?
Не сказал бы, у меня довольно тривиальная история. Я вообще не из врачебной семьи, но у нас в Баку – в моем детстве – был мальчик-вундеркинд Костя Славин, который закончил школу в 12 лет и поступил в медицинский институт. Я прочел интервью с ним в газете «Молодежь Азербайджана», где он говорил, что мечтает стать нейрохирургом, и я заинтересовался – а что такое нейрохирургия? Словом, решил, что тоже буду нейрохирургом, и к окончанию школы у меня эта идея уже полностью кристаллизовалась.
Сейчас мы очень дружны с профессором Константином Владимировичем Славиным, который живет и работает в Чикаго. Он часто бывает у нас, а наши врачи ездят к нему в университетскую клинику.
Честно говоря, Челябинск не выглядит «кузницей» сильных нейрохирургов… Институт в Челябинске с богатой историей – он был сформирован на базе эвакуированного киевского мединститута. Именно в Челябинске я осваивал азы профессии, а в 2000-м переехал в Петербург и учился у Юрия Алексеевича Шулева, профессора, возглавляющего нейрохирургию во 2-й Городской больнице. С Юрием Алексеевичем мы сотрудничаем по сей день, он – очень важный в моей жизни человек.
Почему Минздрав принял решение строить нейрохирургический центр именно в Новосибирске?
Насколько я знаю, это было довольно директивное решение. Слышал эту историю от бывшего губернатора – ему позвонили из министерства и сообщили, что надо строить такой центр. Он пытался возражать, полагая, что региону вовсе не нейрохирургию надо развивать, но ему ответили – бери, что дают.
На тот момент в регионе уже действовал один из сильнейших кардиохирургических центров страны – НМИЦ Е.Н. Мешалкина, где классно лечат сердце и где тоже есть нейрохирургия. Тем не менее, на мой взгляд, проект был актуален: Новосибирск – центр страны, логистически очень удобно сюда добираться из любого уголка России.
К вам приезжают не только из Сибирского округа?
Около половины наших пациентов, конечно, сибиряки – от Омска до Забайкалья. Но остальные – жители западного региона, Дальнего Востока, юга России.
С западной части России едут? При том, что прекрасные нейрохирурги есть и в Москве, и в Петербурге…
Представьте, постоянно есть пациенты из Питера и Москвы, в стране о нас знают. В Центре представлен весь спектр нейрохирургических операций. У нас пять клинических отделений: спинальной нейрохирургии, сосудистое, онкологическое, где занимаются оперативным лечением опухолей ЦНС, причем любой локализации, отделение функциональной нейрохирургии и детское. Последнее – уникально для нашего региона: мы лечим различные пороки развития, родовые травмы, разные формы водянки головного мозга и опухоли. Отделение функциональной хирургии тоже второе в России (еще подобное есть в Тюменском федеральном центре нейрохирургии). Конечно, в разных больницах есть отдельные врачи, которые занимаются функциональной хирургией, но в рамках отделения появляются широкие технические возможности, например, для лечения пациентов с болезнью Паркинсона или хроническими болевыми синдромами.
В день мы делаем от 20 до 30 операций, в год – почти 5 тысяч. Вообще, строго по проекту мы должны делать 4000 операций, так как число койко-мест ограничено, но за счет качества и интенсивности нашей работы мы увеличили количество вмешательств на тысячу. Операционный блок работает в две смены – с 8 утра до 10 вечера. Бывает, заканчивают и позже. Среднее время пребывания в нашей клинике – чуть меньше 8 дней. У нас пациент поступает, и его уже на следующий день, как правило, оперируют. В центре неплохие показатели: к примеру, послеоперационная летальность – 0,15%, а осложнения – 2,5%.
Хотите сказать, что ваши пациенты не попадают в лист ожидания?
– Конечно, попадают, как у любой востребованной больницы. Мы стараемся сокращать этот срок: нейрохирургическая патология зачастую не позволяет растягивать время на месяцы, а то и годы, как бывает у наших коллег. В нейрохирургии так нельзя. Мы стараемся оперативно реагировать на запросы. Есть вообще ситуации срочные, когда пациент должен получить помощь в течение нескольких дней. Иногда можно оттянуть поступление на несколько недель. Но если у человека опухоль затрагивает жизненно важные области мозга – как его поставишь в лист ожидания?
– Зачастую нейрохирурги в конфликте с онкологами – последние считают, что рак дозволено лечить только им…
– Я бы не сказал, что есть конфликт, но есть проблема закрытого цикла лечения. Во всем мире пациенты с опухолями ЦНС лечатся в нейрохирургических отделения, но это только часть лечения, зачастую первый этап, после которого пациента нужно лечить с помощью радиотерапии плюс дополнять химиотерапией. И это большая проблема: необходимо сотрудничество врачей, а оно везде – во всем мире – налаживается непросто. И это наше слабое место: пациент с опухолью головного мозга не может получить у нас полного лечения, потому что мы ограничены только хирургией. Мы его оперируем, и для дальнейшего лечения – химиотерапии, радиотерапии – передаем на территорию, где он живет. А живут наши больные подчас в таких уголках, где вообще нет никаких онкологических учреждений! Таких предостаточно даже вокруг Новосибирска!
Мы стараемся не выписывать их в «никуда»: направляем на дальнейшее лечение адресно. Сейчас возможностей гораздо больше, чем еще лет 10-15 назад. Но, увы, это не всегда удаётся, и мы очень переживаем из-за этой ситуации: приходится за больных искать и договариваться с учреждениями, где они могут дальнейшее лечение получить.
Правильный подход – когда пациент лечится на всех этапах в одном и том же стационаре. Поэтому очень хотелось бы, чтобы, помимо хирургических возможностей, у нас появилась бы и «большая онкология». Сейчас в Минздраве разрабатывается онкологическая программа, и мы надеемся, этот аспект туда тоже войдет. Было бы логично, поскольку пациенты едут к нам со всей страны, дать нам возможность оказывать полный цикл лечения онкобольным.
– Для химиотерапии потребуются дополнительные койко-места, а для радиотерапии вообще придется строить каньон. Это реально?
– Дополнительное здание можно построить, а с радиотерапией в Новосибирске неплохо: в НМИЦ им. Мешалкина есть линейный ускоритель, плюс скоро будет открыт филиал петербургской компании МИБС с установкой Гамма-нож. Поэтому мы пока не планируем сами что-то строить. Мы достигли цели, ради которой создавался Центр: дорогая хирургия (а нейрохирургия – очень недешевое лечение) стала более доступной населению России.
Подавляющее число пациентов Центра — люди, которым выполняются сложные нейрохирургические операции, оплаченные государством. Вмешательство стоит около 155 тысяч рублей, но если, допустим, пациентам имплантируют стимулятор головного или спинного мозга, то цена превышает миллион. Это дорогая хирургия, но она стала доступной. Попасть к нам – проблемы нет. Люди из самых далеких населенных пунктов могут с нами связаться, получить консультацию или приехать на лечение.
– Вы проводите заочные консультации?
– Мы создали специальный интернет-сервис, и проводим в день около 200 заочных консультаций – для коллег и для пациентов.
– Где набирали кадры? Чтобы сразу оперировать качественно?
– У нас около 500 сотрудников, из которых хирургов -30 человек, и треть из них – приезжие из разных городов: Москвы, Екатеринбурга, Петербурга. В таком учреждении, как наше, можно развиваться и сделать хорошую нейрохирургическую карьеру.
– Вы озабочены повышение уровня нейрохирургии в регионе?
– Скажем так: нам, российским нейрохирургам, надо много работать, чтобы уровень нашей службы стал достойным. Хотя за последние годы многое меняется и становится лучше. В общем и целом. И это результат усилий, в том числе, главного нейрохирурга страны академика РАН Владимира Викторовича Крылова, который является нашим научным куратором.
Вообще Новосибирск, как вы знаете, академический город, и здесь, как говорится, «намоленное» для развития высоких технологий место. В Сибири много хороших мединститутов, традиции медицинского, в том числе, и нейрохирургического, образования довольно высокие. Поэтому сказать, что все вертится вокруг нас, нельзя – и до нас была в Сибири нейрохирургия. Просто мы сейчас стали таким методологическим центром, потому что у нас есть возможность концентрировать большое количество нейрохирургической патологии.
Мы очень привлекательны для обучения и стараемся это поддерживать. Мы много ездим. Больше, конечно, по Сибирскому округу – я же главный нейрохирург СФО, и проводим образовательные мероприятия. К нам на семинары приезжают врачи со всей страны и из-за границы: в месяц два-три интересных мероприятия проходят.
Вроде, и не должны бы заниматься образовательной деятельностью – мы не НИИ, не относимся к высшей школе, но, тем не менее, делая 5000 операций, не передавать свой опыт другим просто преступно. По отношению к профессии и своим коллегам.
