Еще один год протонной терапии
Эксклюзивное интервью со Скоттом Уорвиком, исполнительным директором НАПТ.
Наше издание встретилось со Скоттом Уорвиком, исполнительным директором Национальной ассоциации протонной терапии (НАПТ), чтобы узнать, что его привело в эту область и какие новости появились за год.
Как давно вы занимаетесь протонной терапией и как вы стали исполнительным директором НАПТ?
– До того, как я перешел на административную должность в онкологии, много лет занимался клинической работой: сначала был лучевым терапевтом, а затем стал сертифицированным медицинским дозиметристом.
В 2008 году я работал в «Католик Хелс Партнерс» (Catholic Health Partners) в качестве руководителя территориальной онкологической службы в штате Теннесси, а также возглавлял онкологическую сеть организации. В это время исполнительный комитет совета директоров заинтересовался протонной терапией. Они попросили меня изучить вопрос и представить отчет на совете директоров, и вот тогда я впервые по-настоящему узнал об этой технологии.
Год спустя я начал работать над совместным проектом с нашими врачами, благодаря чему познакомился с основателем «Провижн»( Provision), который пригласил меня принять участие в разработке многофункционального онкологического центра мирового класса в Ноксвилле, Теннесси. С самого начала я говорил о необходимости добавить к нему протонную терапию. После разработки технико-экономического обоснования было решено, что «Провижн» подаст заявку на сертификат, разрешающий построить первый центр протонной терапии на юго-востоке США (и тринадцатый в стране). Документ был получен в 2010 году. Центр открылся вовремя (и в рамках запланированного бюджета) в 2014 году.
Когда мы трудились над проектом центра в «Провижн», я узнал о существовании НАПТ и понял, что она обладает широкой базой информации, которая была бы очень полезна для нас. Проблема состояла в том, что в то время НАПТ позволяла пользоваться этой информацией только действующим членам ассоциации. Мы были на начальном этапе, поэтому я обратился в организацию и предложил им создать ассоциированное членство для развивающихся центров. В результате они согласились, и «Провижн» стал первым ассоциированным членом НАПТ. После этого мы смогли учиться у экспертов в этой области. Позже я стал членом совета директоров, а в конечном итоге – председателем правления. Когда в прошлом году появилась должность исполнительного директора ассоциации, я как раз работал в «Провижн» над расширением доступа к протонной терапии на региональном уровне и решил, что эта должность даст мне возможность заниматься тем же, но в масштабах страны.
Похоже, что в сфере протонной терапии существует сильная товарищеская поддержка. Как Вы думаете, почему?
Я думаю, что как только появляется возможность принести огромную пользу другим, она объединяет людей, работающих в этом направлении. Когда вы делаете что-то реально полезное, вам хочется, чтобы как можно больше нуждающихся могли бы воспользоваться помощью.
Сегодня статистика Национального института рака показывает, что все больше больных успешно борются с онкологией и живут все дольше. Поэтому у них проявляются побочные эффекты, которые мы раньше не наблюдали. Так что приходится думать не только об эффективной технологии лечения, но также о том, как помочь людям в ремиссии улучшить качество жизни. В 2016 году в США было почти 16 млн человек, переживших рак, это почти 5% от всего населения. Из них 67% продолжали жить после излечения дольше пяти лет, а это тот срок, когда начинают сказываться негативные последствия лучевого лечения. Преимущество протонной терапии состоит в том, что у вас не может появиться побочный эффект в месте, которое не подвергалось облучению. И с учетом того, что по прогнозам к 2026 году количество людей, переживших рак, составит 20 миллионов человек, важность этого метода только будет расти.
В прошлом году в США работали 26 центров протонной терапии. Каковы последние данные?
С открытием осенью прошлого года Центра протонной терапии Баптистского института рака в Майами (Baptist Health Miami Cancer Institute Proton Therapy Center) количество действующих центров в США, оказывающих полный набор услуг, достигло 26-ти. В настоящее время три действующих центра расширяют свои мощности, девять находятся на стадии строительства и 15 – на стадии разработки.
Из 26 центров практически все являются членами ассоциации, – кроме трех, один из которых собирается подать заявку на присоединение к организации.
У вас есть данные, сколько пациентов в США прошли лечение протонами в 2017 году?
Мы проводим ежегодные опросы наших членов, чтобы отслеживать рост протонной терапии, как в плане показаний, так и объемов. Опрос за 2017 год еще не проводился. Но, по нашим данным, в 2016 году приблизительно 9 тыс. человек прошли лечение, что на 15% больше, чем в 2015-м. Это третий год подряд, когда рост выражается в двузначных числах.
Насколько успешны попытки расширить страховое покрытие протонной терапии? Есть какой-нибудь прорыв по сравнению с прошлым годом?
Мы сделали шаг вперед в 2017 году, когда два подрядчика системы «Медикэр» приняли решение покрывать лечение протонной терапией в девяти штатах по поводу заболеваний раком пищевода, раком правой молочной железы, В-клеточной лимфомой и лимфомой Ходжкина. Это имеет колоссальное значение для тех онкологических пациентов, которые иначе не смогли бы получить протонную терапию по названным показаниям.
Сейчас есть какие-то типы рака, для которых покрытие затрат на протонную терапию получило широкое одобрение?
«Медикэр» одобрила страховое покрытие для лечения большинства типов рака. Коммерческие страховщики все еще отстают. По большей части они покрывают лечение рака у детей, опухолей в основании черепа, глазных меланом, рака ЦНС и печени. Небольшая группа коммерческих страховщиков одобрила протонную терапию для лечения дополнительных типов рака, включая рак головы и шеи.
С какими самыми большими проблемами сейчас приходится сталкиваться протонной терапии?
Самая большая проблема – это расширение коммерческого страхового покрытия для большего количества раковых показаний. Наши члены стремятся преодолеть эту преграду путем постоянного получения новых клинических доказательств лечебной эффективности протонной терапии. Мы также разрабатываем инновационные методы для снижения стоимости услуг. Например, использование гипофракционирования позволяет врачам увеличивать дозы и проводить меньшее количество процедур для достижения такой же биологически активной дозы. Во многих случаях гипофракционирование может снизить цену лечения до уровня, близкого к стоимости лучевой терапии с моделированной интенсивностью. Наши члены анализируют преимущество в стоимости в краткосрочном плане, а также экономию расходов от предотвращения долгосрочных побочных эффектов, таких, как вторичные раки, вызванные предыдущими курсами лучевой терапии.
Есть какая-то значительная разница в сроке службы оборудования для протонной терапии по сравнению с другими лучевыми методами?
В среднем линейный ускоритель меняется каждые 10 лет. В то же время, у нас есть протонное оборудование, которое лечит пациентов уже 30 лет, что можно объяснить чрезвычайно большим объемом работ по техническому обслуживанию этих машин, проводящихся каждую ночь. Если учесть, что за указанный период пришлось бы купить три линейных ускорителя, стоимость протонного оборудования выглядит уже не такой высокой.
Вы можете рассказать о каких-нибудь крупных исследованиях, результаты которых были опубликованы в прошлом году?
В прошлом году были опубликованы результаты 100 исследований о протонной терапии, и я хотел бы рассказать о некоторых из них. Данные одного исследования, проведенного группой организаций, показали, что пациенты, прошедшие лечение протонной терапией по поводу рака пищевода, имели меньше осложнений с сердцем и легкими, чем те, кто облучался в соответствии с иными методами.
Также хочу упомянуть еще о двух работах. Одна включала проверку результатов предыдущего исследования, которое сравнивало эффективность лечения протонной терапией и лучевой терапией с модулированной интенсивностью (ЛТМИ). В этот раз контингент пациентов был существенно расширен. И как результат: по сравнению с ЛТМИ протонная терапия имела значительно более высокие уровни выживаемости, меньше осложнений с мочевым пузырем и меньшее количество вторичного рака.
Исследование, связанное с раком простаты, напрямую сравнивало клинические результаты групп пациентов, прошедших лечение ЛТМИ и протонной терапией. Специалисты из Института протонной терапии университета Флориды и клиники Майо в Аризоне (University of Florida Health Proton Therapy Institute, Mayo Clinic) обнаружили аналогичные уровни осложнений после ЛТМИ и протонной терапии, но значительно более высокий уровень контроля над заболеванием после лечениями протонами пациентов с малым и средним риском.
